26-го января, в Неделю 31-ю по Пятидесятнице, по Богоявлении, в Богоявленском соборе чтили память преподобного Иринарха, затворника Ростовского, и звучал тропарь : «Я́ко му́ченика добропроизво́льна и преподо́бных удобре́ние, звезду́ Росто́вскую, в затво́ре, у́зах и вери́гах Го́сподеви благоугоди́вшаго/ и чуде́с благода́ть от Него́ прие́мшаго, Ирина́рха преди́внаго пе́сньми хвале́бными почти́м и, к нему́ припа́дающе, уми́льно глаго́лем: о́тче преподо́бне, моли́ Христа́ Бо́га спасти́ся душа́м на́шим».

Накануне было отслужено Всенощное бдение.

Пре­по­доб­ный Ири­нарх, за­твор­ник Ро­стов­ский, ро­дил­ся в кре­стьян­ской се­мье в се­ле Конда­ко­во Ро­стов­ско­го уез­да. В Кре­ще­нии он по­лу­чил имя Илия. На 30-м го­ду жиз­ни свя­той при­нял по­стриг в мо­на­ше­ство в Ро­стов­ском Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре[1]. Там он стал усерд­но тру­дить­ся в ино­че­ских по­дви­гах, по­се­щал цер­ков­ные служ­бы, но­ча­ми мо­лил­ся и спал на зем­ле. Од­на­жды, сжа­лив­шись над стран­ни­ком, ко­то­рый не имел обу­ви, свя­той Ири­нарх от­дал ему свои са­по­ги и с тех пор стал хо­дить бо­сой по мо­ро­зу. Игу­ме­ну не по­нра­ви­лось та­кое по­ве­де­ние по­движ­ни­ка, и он на­чал сми­рять его, за­став­ляя ча­са по два сто­ять на мо­ро­зе про­тив сво­ей кел­лии или по­дол­гу зво­нить на ко­ло­кольне.

Свя­той всё пе­ре­но­сил с тер­пе­ни­ем и не из­ме­нил сво­е­го по­ве­де­ния. Игу­мен про­дол­жал же­сто­ко­серд­ство­вать, и пре­по­доб­ный был вы­нуж­ден пе­рей­ти в Ав­ра­ми­ев Бо­го­яв­лен­ский мо­на­стырь, где был при­нят в чис­ло бра­тии и вско­ре был на­зна­чен ке­ла­рем. Пре­по­доб­ный с усер­ди­ем ис­пол­нял свое по­слу­ша­ние, скор­бя о том, что бра­тия мо­на­сты­ря и слу­жи­те­ли не бе­ре­гут до­сто­я­ние оби­те­ли, рас­то­чая его без ме­ры. Од­на­жды во сне он уви­дел пре­по­доб­но­го Ав­ра­амия Ро­стов­ско­го (па­мять 29 ок­тяб­ря), ко­то­рый уте­шил его и бла­го­сло­вил раз­да­вать всем по­треб­ное без сму­ще­ния. Как-то во вре­мя пе­ния Хе­ру­вим­ской пре­по­доб­ный Ири­нарх гром­ко за­ры­дал. На во­прос ар­хи­манд­ри­та он от­ве­тил: "Мать моя пре­ста­ви­лась!" Оста­вив Ав­ра­ами­ев мо­на­стырь, пре­по­доб­ный Ири­нарх пе­ре­шел в Ро­стов­ский мо­на­стырь свя­то­го Ла­за­ря, по­се­лил­ся в уеди­нен­ной кел­лии и про­жил в ней три го­да в тес­но­те и го­ло­де. Здесь его на­ве­щал бла­жен­ный Иоанн юро­ди­вый по про­зва­нию Боль­шой Кол­пак. Свя­тые под­креп­ля­ли друг дру­га ду­хов­ной бе­се­дой. Ста­рец, од­на­ко, имел же­ла­ние воз­вра­тить­ся в свою пер­во­на­чаль­ную оби­тель – Бо­ри­со­глеб­ский мо­на­стырь. Он был при­нят об­рат­но с лю­бо­вью стро­и­те­лем Вар­ла­а­мом и стал еще бо­лее су­ро­во под­ви­зать­ся в оби­те­ли. Уеди­нив­шись в за­тво­ре, по­движ­ник же­лез­ной це­пью при­ко­вал се­бя к де­ре­вян­но­му сту­лу, на­ло­жил на се­бя тя­же­лые це­пи и кре­сты. За это он пе­ре­но­сил озлоб­ле­ние и на­смеш­ки от мо­на­стыр­ской бра­тии.
В то вре­мя его на­ве­стил дав­ний друг, бла­жен­ный Иоанн юро­ди­вый, пред­ска­зав­ший на­ше­ствие Лит­вы на Моск­ву. 25 лет про­вел пре­по­доб­ный Ири­нарх за­ко­ван­ным це­пя­ми и ве­ри­га­ми в тя­же­лых тру­дах. По­дви­ги его об­ли­ча­ли нера­ди­во жив­ших в оби­те­ли, и они со­лга­ли игу­ме­ну, что ста­рец учит не хо­дить на мо­на­стыр­ские ра­бо­ты, а под­ви­зать­ся по­доб­но ему. Игу­мен по­ве­рил кле­ве­те и из­гнал свя­то­го стар­ца из оби­те­ли. Сми­рен­но по­ко­рив­шись, пре­по­доб­ный Ири­нарх опять ушел в Ро­стов и про­жил в мо­на­сты­ре свя­то­го Ла­за­ря один год. Меж­ду тем Бо­ри­со­глеб­ский игу­мен рас­ка­ял­ся в сво­ем по­ступ­ке и по­слал ино­ков за пре­по­доб­ным Ири­нар­хом. Он воз­вра­тил­ся, уко­ряя се­бя, что жи­вет не так, как бра­тия, ко­то­рая несет пра­вед­ные тру­ды, ко­то­рых он ли­шен. Пре­по­доб­ный про­дол­жал но­сить свои тяж­кие вери­ги и, тру­дясь, из­го­тов­лял ни­щим одеж­ду, вя­зал во­ло­ся­ные свит­ки и кло­бу­ки. Он спал но­чью лишь один час или два, осталь­ное же вре­мя мо­лил­ся и бил свое те­ло же­лез­ной пал­кой.

Свя­то­му Ири­нар­ху бы­ло ви­де­ние о том, что Моск­ву за­хва­тит Лит­ва, а церк­ви по ме­стам бу­дут ра­зо­ре­ны. Он стал горь­ко пла­кать о пред­сто­я­щем бед­ствии, и игу­мен по­ве­лел ему ехать в Моск­ву и пре­ду­пре­дить ца­ря Ва­си­лия Иоан­но­ви­ча Шуй­ско­го (1606–1610) о гро­зя­щей бе­де. Пре­по­доб­ный Ири­нарх вы­пол­нил по­слу­ша­ние. Он от­ка­зал­ся от пред­ло­жен­ных ему да­ров и, вер­нув­шись, стал усерд­но мо­лить­ся, чтобы Гос­подь по­ми­ло­вал Рус­скую зем­лю.

Вра­ги яви­лись на Русь, ста­ли за­во­е­вы­вать го­ро­да, из­би­ва­ли жи­те­лей, гра­би­ли мо­на­сты­ри и церк­ви. Лже­ди­мит­рий и вто­рой са­мо­зва­нец стре­ми­лись по­ко­рить Русь поль­ско­му ко­ро­лю. Бо­ри­со­глеб­ский мо­на­стырь так­же был за­хва­чен вра­га­ми, ко­то­рые во­шли к свя­то­му за­твор­ни­ку и уди­ви­лись пря­мым и сме­лым ре­чам стар­ца, пред­ска­зав­ше­го им ги­бель.

Са­пе­га, оста­но­вив­ший­ся в Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре, по­же­лал ви­деть стар­ца, си­дя­ще­го в це­пях, и уди­вил­ся та­ко­му по­дви­гу. Ко­гда па­ны, при­шед­шие с Са­пе­гой, ска­за­ли ему, что ста­рец мо­лит­ся за Шуй­ско­го, пре­по­доб­ный сме­ло ска­зал: "Я в Рос­сии рож­ден и кре­щен, за рус­ско­го ца­ря и Бо­га мо­лю". Са­пе­га от­ве­чал: "Прав­да в бать­ке ве­ли­ка – в ко­то­рой зем­ле жить, той зем­ле и слу­жить". По­сле это­го пре­по­доб­ный Ири­нарх стал убеж­дать Са­пе­гу уй­ти из Рос­сии, пред­ска­зы­вая ему в про­тив­ном слу­чае смерть.

Пре­по­доб­ный Ири­нарх сле­дил за хо­дом вой­ны и по­слал кня­зю Ди­мит­рию По­жар­ско­му свое бла­го­сло­ве­ние и просфо­ру. Он ве­лел ему ид­ти под Моск­ву, пред­ска­зав: "Уви­ди­те сла­ву Бо­жию". В по­мощь По­жар­ско­му и Ми­ни­ну пре­по­доб­ный пе­ре­дал свой крест. С по­мо­щью Бо­жи­ей рус­ские одо­ле­ли Лит­ву, князь По­жар­ский овла­дел Крем­лем, и в Рус­ской зем­ле по­сте­пен­но на­чал во­дво­рять­ся мир. Ста­рец Ири­нарх по-преж­не­му непре­стан­но мо­лил Бо­га со сле­за­ми об из­бав­ле­нии Ру­си от вра­гов и, об­ла­дая си­лой тво­рить чу­де­са, ис­це­лял боль­ных и бес­но­ва­тых. Ему был от­крыт день кон­чи­ны, и он, при­звав сво­их уче­ни­ков, Алек­сандра и Кор­ни­лия, стал да­вать им на­став­ле­ния и, про­стив­шись со все­ми, ти­хо ото­шел ко Гос­по­ду в веч­ный по­кой († 13 ян­ва­ря 1616 го­да). По­сле свя­то­го стар­ца оста­лось 142 мед­ных кре­ста, семь на­плеч­ных ве­риг, цепь в 20 са­жен, ко­то­рую он но­сил на шее, же­лез­ные нож­ные пу­ты, во­сем­на­дцать руч­ных оков, "связ­ни", ко­то­рые он но­сил на по­я­се, ве­сом в пуд, и же­лез­ная пал­ка, ко­то­рой он из­би­вал свое те­ло и про­го­нял бе­сов. В этих тру­дах, как на­зы­вал их ста­рец, он про­жил 38 лет, в ми­ру про­жил 30 лет, скон­чал­ся же 68-ми лет от ро­ду. По­сле смер­ти пре­по­доб­но­го Ири­нар­ха со­вер­ша­лось мно­го чу­дес при его гро­бе, осо­бен­но же ис­це­ле­ний боль­ных и бес­но­ва­тых при воз­ло­же­нии на них кре­стов и це­пей свя­то­го по­движ­ни­ка.

На заключительных фотографиях : Борисоглебский монастырь
Келья пре­по­доб­ного Ири­нарха Ростовского

Текст, фото : Анатолий Борисов